Он ходил мимо этой двери каждый день с той самой поры. Сначала он смотрел на нее снисходительно и свысока. Потом пытался игнорировать, но невзрачная серая дверь бросалась в глаза на фоне внешнего лоска. Потом он начал поглядывать туда с тоской, а после - с надеждой.
Но ничего не менялось. Гулянки сменялись пьянками, а пьянки - весельем, скрывающим пустоту. Он даже не помнил в какой момент в первые зашел туда. Он просто знал, что однажды он очнулся от безудержного угара перед куском льда, в котором виднелась человеческая фигура. Темный силуэт вызвал неприятные воспоминания и шрамы вновь заболели. Он прижал руки к груди и вышел. Его встретили друзья и заученная улыбка скрылась за стеклом бокала.
Время шло,
менялись люди, менялись напитки, менялись даже деньги,но серая дверь все больше влекла его. И вот однажды он пришел туда сознательно. Сначала он приказывал, потом торговался, потом просил, потом умолял. Тщетно. Глыба льда никак не реагировала, а силуэт оставался недвижим.
- Ди, проснись, я больше не могу без тебя, - шептал он.
Он часами ныл, стоя на коленях и колотя по прозрачному, такому хрупкому на вид, льду. Кровавые капли срывались с его ладоней и издевательски стекали вниз, не оставляя даже следов. Лед оставался все также прозрачен и неприступен долгие годы.
Однажды он выгнал всех. Он выключил свет во всем доме и пришел туда. В его глазах не осталось ни веселья, ни силы, ни гордости, ни радости, ни грусти. Только усталость. Вечная и бесконечная, как пустота в душе. Он снял рубашку, под которой была видна грудь, изрезанная длинными толстыми, узловатыми шрамами. О схватился руками за самый крупный, бывший возле сердца. Когда ногти пробивали кожу он кричал. Когда они продирались сквозь мышцы он вопил. Когда они взялись за сросшиеся кости он завыл.
Руки схватились за то, что было внутри и рванули. Вопль был так силен, что задрожали стены. Но лед остался нерушим. Лишь когда он упал в лужу крови, лед треснул.
Ветвистая тонкая трещина пробежала от верхушки до основания и от каждой веточки пошли новые. Кровь вытекала из тела, и тонкие полосы покрывали глыбу. С последним вздохом, вырвавшимся из измученных легких, лед рассыпался на мелкие острые осколки, засыпав кровь, тело и начав краснеть.
Босые ноги брезгливо откинули кусок льда, ранее удерживавший их и пошлепали по мокрому полу. Они вминали твердые осколки, словно были сделаны из стали, а не из плоти. Тонкая рука смахнула красные куски с тела.
- Ты всегда любил драматизм. Что ж. Спи. Возможно я разбужу тебя. Позже. Возможно мы даже сможем поговорить...
Но ничего не менялось. Гулянки сменялись пьянками, а пьянки - весельем, скрывающим пустоту. Он даже не помнил в какой момент в первые зашел туда. Он просто знал, что однажды он очнулся от безудержного угара перед куском льда, в котором виднелась человеческая фигура. Темный силуэт вызвал неприятные воспоминания и шрамы вновь заболели. Он прижал руки к груди и вышел. Его встретили друзья и заученная улыбка скрылась за стеклом бокала.
Время шло,
менялись люди, менялись напитки, менялись даже деньги,но серая дверь все больше влекла его. И вот однажды он пришел туда сознательно. Сначала он приказывал, потом торговался, потом просил, потом умолял. Тщетно. Глыба льда никак не реагировала, а силуэт оставался недвижим.
- Ди, проснись, я больше не могу без тебя, - шептал он.
Он часами ныл, стоя на коленях и колотя по прозрачному, такому хрупкому на вид, льду. Кровавые капли срывались с его ладоней и издевательски стекали вниз, не оставляя даже следов. Лед оставался все также прозрачен и неприступен долгие годы.
Однажды он выгнал всех. Он выключил свет во всем доме и пришел туда. В его глазах не осталось ни веселья, ни силы, ни гордости, ни радости, ни грусти. Только усталость. Вечная и бесконечная, как пустота в душе. Он снял рубашку, под которой была видна грудь, изрезанная длинными толстыми, узловатыми шрамами. О схватился руками за самый крупный, бывший возле сердца. Когда ногти пробивали кожу он кричал. Когда они продирались сквозь мышцы он вопил. Когда они взялись за сросшиеся кости он завыл.
Руки схватились за то, что было внутри и рванули. Вопль был так силен, что задрожали стены. Но лед остался нерушим. Лишь когда он упал в лужу крови, лед треснул.
Ветвистая тонкая трещина пробежала от верхушки до основания и от каждой веточки пошли новые. Кровь вытекала из тела, и тонкие полосы покрывали глыбу. С последним вздохом, вырвавшимся из измученных легких, лед рассыпался на мелкие острые осколки, засыпав кровь, тело и начав краснеть.
Босые ноги брезгливо откинули кусок льда, ранее удерживавший их и пошлепали по мокрому полу. Они вминали твердые осколки, словно были сделаны из стали, а не из плоти. Тонкая рука смахнула красные куски с тела.
- Ты всегда любил драматизм. Что ж. Спи. Возможно я разбужу тебя. Позже. Возможно мы даже сможем поговорить...
Комментариев нет:
Отправить комментарий